Дюшен Луи. Лекции по истории древней Церкви.

Получив прекрасную научную подготовку под руководством Де-Росси, знаменитого археолога, открывшего для миpa сокровища римских катакомб, Л. Дюшен занял в 1878 г. кафедру церковной истории при католическом факультете в Париже, а в 1895 г. был назначен директором французского археологического института в Риме, при котором состоит и до настоящего времени. Широкой известностью и почетным именем в науке Дюшен обязан, главным образом, своим критическим работам в области исторических памятников, отличающихся необыкновенной сложностью и смутностью своего предания. В прошедшем 1910 году парижская Академия Наук увенчала эти труды избранием автора в число своих членов. Из длинного списка литературных произведений ученого критика мы остановимся лишь на важнейших и наиболее характерных для него работах.
Для истории папства одним из самых важных источников служит Liber Pontificalis. Это – собрание жизнеописаний, которые рассказывают нам о происхождении, посвящении, управлении, постройках, смерти и погребении пап. Книга слагалась постепенно на протяжении столетий из материалов неодинакового возраста и ценности, различных по своему характеру и тенденциям. Важность памятника, сложность его истории и спутанность предания привлекала к нему внимание таких корифеев науки как покойный проф. Моммзен. В состав его вошли древние списки епископов, заимствования из апокрифов и легендарных сказаний о мучениках, подложные акты, сообщения, основанные на документах из папского архива, жития, составленные придворными летописцами пап, начинавшими свой труд с момента вступления на апостольский престол своих владык и вносивших в него записи по мере того, как развертывались самые события. Одни из этих биографий написаны в официальном стиле, по сложившемуся постепенно шаблону. Они, конечно, очень тщательно стирают тени, но в своем придворном лицемерии и услужливости прекрасно отражают руководящие начала папской политики и стремления римских первосвященников. Другие жизнеописания обнаруживают личную заинтересованность их авторов в судьбе той или другой церковной партии, а иногда и личную раздраженность. Только исследование, вскрывающее все это, делает Liber Pontificalis доброкачественным источником в руках историка. Но нетрудно видеть, сколько специальных познаний, трудолюбия и силы критического анализа нужно было иметь исследователю, чтобы разобраться в многочисленных редакциях памятника, разложить его на составные элементы, свести их к определенным источникам, выяснить характер и тенденции последних и тем самым установить относительную ценность каждого из них. Эта нелегкая задача была блестяще разрешена Дюшеном в его диссертации на степень доктора, вышедшей в 1877 г. под заглавием Etude sur le Liber Pontificalis, и в исчерпывающем огромный рукописный материал (110 манускриптов) издании самого памятника, выпущенном в 1886 и 1892 гг. и озаглавленном: Liber Pontificalis. Texte, introduction et commentaires. Deux Vol. Издание это уже разошлось, несмотря на высокую цену (200 tr.).
Другим капитальным трудом автора служит: Fastes episcopaux de 1’ancienne Gaule. Vol. I. Les provinces du Sud-Est: Gaule narbonnaise, region des Alpes. 1894. Vol. II, L’Aquitaine et les Lyonnaise. 1900. Посвященный вопросу о распространении христианства и истории епископских кафедр в Галлии, он основан на изучении огромного сырого материала, сохранившегося в виде легенд о первоначальном происхождении той или другой провинциальной церкви, епископских списков, агиографических памятников с их отрывочными и случайными упоминаниями о событиях и лицах, игравших известную роль в местной истории. Памятники этого рода представляют собой самое причудливое сплетение легенды с действительными историческими воспоминаниями и для своей разработки требуют острой критики, вооруженной безукоризненным методом. Анализ этих темных преданий, плод многолетних изысканий автора, надолго останется образцом трудолюбивой, проницательной и осторожной критики, умеющей из самого смутного источника выделить зерно исторической истины, и производить на читателя почти эстетическое впечатление красотой строгой и последовательной мысли. Это – одна из тех редких книг, изучение которых воспитывает научный такт и вкус и содействует их распространению гораздо более, чем всевозможные методологические рецепты.
Подобным же характером отличается исследование Дюшена по истории древне-церковных богослужебных календарей, связанное с изданием текста и выяснением источников так называемого мартиролога Иеронима, ложно приписанного этому плодовитому писателю и ученому западной церкви. (Martyrologium Hieronymianum ad fidem codicum adjectis prolegomenis ediderunt, I. B. de Rossi et L. Duchesne. Paris, 1894).
До сих пор мы отмечали сочинения Дюшена по критике древних текстов. Его «История христианского культа» (Origines du culte chretien. Etude sur la liturgie latine avant Charlemagne. Paris, 1899) представляет собой историческую монографию с широким содержанием. После краткого введения о состоянии христианского богослужения в I-II вв. и о развитии восточной литургии с IV в., автор излагает историю латинской или точнее галликанской литургии до Карла Великого. В основу книги положено тщательное изучение литургических памятников во всевозможных их формах и редакциях, со свойственной автору проницательностью отделяющее первоначальное зерно от позднейших наслоений. Часть этих материалов впервые стала доступной для изучения благодаря близкому знакомству автора с рукописными сокровищами различных библиотек. Таковы изданные им в приложении к этому труду 12 чинопоследований (ordines) 9 в. (рр. 439–464, 467–471).
Из мелких, но важных для истории церкви сочинений Дюшена следует упомянуть его защиту документов (Gesta purgationis Caeciliani et Felicis), относящихся к первоначальной истории донатизма (Le dossier du donatisme. Melanges d’archeologie d’histoire publies par L’Ecole francaise de Rome, 1890), и статью о пасхе, проливающую совершенно новый свет на сущность разногласий, служивших предметом обсуждения на первом вселенском соборе (La question de la pâque au concile de Nicée. Rev. de questions historiques t. XXVIII, 1880 p. 5–42).
«История древней церкви» издана Дюшеном по просьбе его друзей. Это – плод его многолетнего преподавания в университете, распространенный сначала среди его учеников в виде литографированных лекций, а потом для печати пересмотренный и согласованный с новейшими исследованиями. Книга выросла из живого изустного изложения предмета пред студенческой аудиторией, что и наложило на нее свою печать. Это, конечно, не компиляция, а популярное изложение результатов, добытых самостоятельным изучением самых сложных и запутанных документов, но в курсе лекций автор естественно не мог во всем объеме развернуть свою обширную эрудицию, не рискуя потеряться в мелких подробностях и сделать свои чтения совершенно недоступными для слушателей. Курс не носит на себе внешних признаков учености автора: количество ссылок на источники и литературу без труда можно было бы увеличить во много раз, имена авторов и названия цитируемых сочинений приводятся иногда в такой сокращенной форме, что едва ли могут представляться ясными для читателя, мало знакомого с древне-церковной литературой, некоторые положения и факты остаются совсем без подтверждения ссылками на источники, выдержки из документов иногда приводятся по памяти и отклоняются от подлинного текста, библиография недостаточна и не расположена по отделам, облегчающим справки.
Ученый автор не загромождает свой курс излишними подробностями. Вследствие утраты большей части христианской литературы доникейского периода и фрагментарного характера большей части сохранившихся памятников, к этому древнейшему периоду истории церкви относится целый ряд вопросов, которые не допускают непререкаемого решения, а это порождает множество разнообразных мнений, гипотез, догадок и предположений, в лабиринте которых не легко ориентироваться. Эта сложность вопросов на широкий круг читателей действует угнетающим образом, производя впечатление сомнительности, произвольности и предвзятости всех попыток воскресить в деталях минувшую жизнь древнего христианства. Дюшен не вдается в изложение и классификацию этих мнений. Он обладает замечательной способностью, устранив затемняющие подробности, наметить сущность проблемы, ясно поставить вопрос, дать на него определенный ответ и привести важнейшие доказательства в пользу него.
В расположении материала автор не держится схем, общепринятых в курсах истории церкви. Он предпочитает обнять его в ряде очерков, целостно воспроизводящих отдаленную эпоху первоначального развития христианства. Это могло бы повести к опущению некоторых отделов. Но такой неполноты не замечается. Правда, некоторые рецензенты, как напр. Люази, ставят автору в упрек слишком краткое изложение истории возникновения и первоначального распространения христианства. Этот упрек понятен в устах специалиста по библейской критике Нового Завета, но столь же понятно уклонение от этой задачи Дюшена, область специальных занятий которого относится к позднейшей эпохе. Сверх того сложность и ответственность вопросов евангельской истории, требующих для себя и специальных знаний и подробных трактатов, достаточно объясняет и оправдывает тот факт, что во всех почти курсах истории церкви они излагаются кратко и имеют значение как бы введения. С большим основанием можно было бы пожалеть о некоторой неполноте в изложении истории вероучения: значение Тертуллиана в истории догматов автором едва затронуто, система Оригена дана в слишком общих чертах, учение монтанистов совсем опущено, идейная сторона дисциплинарных движений пройдена молчанием. Вследствие этого для читателя не может быть ясна идеология противоположных течений, о столкновении которых так подробно рассказывает автор.
Вследствие перечисленных особенностей курс Дюшена во многом уступает другим ученым руководствам. Он не может быть настольной книгой для начинающего, в которой всегда удобно сделать необходимую справку. Мы не найдем здесь перечня источников по каждому вопросу, сведений об изданий памятников, полной библиографии, обстоятельного изложения и критики главнейших гипотез. Нелегко найти здесь даже интересующий факт именно потому, что однородный материал разнесен по различным главам. Но теряя в смысле учебного пособия, курс Дюшена выигрывает в живости и наглядности изложения. Отсутствие именно этой ученой тяжеловесности и делает книгу доступной для широкого круга читателей, пригодной именно для чтения. События рассказаны в ней полно, но без лишних подробностей, живо и образно. В предисловии к своей «Истории церкви» Дюшен скромно называет себя популяризатором, и действительно в этом сочинении он выступает преимущественно как популяризатор, но в самом лучшем смысле этого слова: в общедоступной форме он излагает здесь достигнутые результаты специальных исследований и своих собственных критических работ.
Заслуги католического клира и монашества пред наукой хорошо известны. Их трудам и самоотверженной преданности интересам знания история церкви обязана колоссальными изданиями памятников и ценными исследованиями. Но беспристрастие католических историков нередко и не без основания подвергается сомнению. Стесненные вероисповедными традициями, схоластически разработанными до мелких подробностей и не оставляющими никакой свободы ни для личного религиозного порыва, ни для научной оригинальности, преследуемые цензурой и находящееся под вечной угрозой Index’a, они вынуждены или выступать открытыми защитниками предрассудков школы и политики курии, или уклоняться от щекотливых вопросов и широких обобщений. Среди них Дюшен является довольно редким исключением. Его ученое беспристрастие и свобода духа общепризнаны. Но вместе с тем он не перестает быть истинным католиком. Его сочинения служат прекрасным доказательством тому, что строго научный метод, примененный к исследованию минувшей жизни церкви, не только не требует отречения от основных истин христианства, но легко уживается и с конфессиональной точкой зрения. Положение, занятое Дюшеном среди борющихся научных течений настоящего времени, точно охарактеризовано им самим в предисловии к «Истории церкви». «Существует среднее направление, говорит он, представленное суждениями серьезных и здравомыслящих людей, и оно то становится авторитетом для всех спокойно судящих о предмете. Мне нет надобности говорить, что я считаю себя сторонником этого направления. Может быть, это – самообольщение, но я чувствую одинаковое отвращение к нелепостям иных теорий, как и иных легенд». Но и это среднее направление оказалось неприемлемым для римской курии. 1 сентября текущего года консисториальной конгрегацией был издан циркуляр, запрещающий чтение «Истории древней церкви» Дюшена в итальянских духовных семинариях.
Некоторые из выставленных при этом обвинений против книги поражают своей неосновательностью и несправедливостью. Автору ставят в вину критический метод исследования и умолчание о сверхъестественном факторе в истории. Но когда заводят речь об умолчании, суд обыкновенно сводится к чтению в мыслях, что же касается критического метода, то Дюшен руководился им не в одной только «Истории церкви», но на протяжении всей своей многолетней ученой деятельности, протекавшей на глазах у церковной власти и ею поощряемой. Его упрекают в том, что гонителей христиан он представляет хорошими государями, побуждаемыми к преследованию христианства основными политическими принципами римского государства. Но нельзя же идти против исторической очевидности, изображая Антонина Пия и Марка Аврелия извергами человечества за то, что они были несправедливы к христианам, и превознося Коммода потому только, что при нем христианам жилось сносно. При том же мысль, высказанная Дюшеном, давно уже вошла во все католические учебники. В списки обвинений, направленных против Дюшена, последнее место скромно занимает упрек в неправильном изображении состояния римской церкви и ее прерогатив. Вопрос этот более всех других выводит из равновесия воинствующих представителей католической иepapхии, и, вероятно, этот именно пункт и послужил главной причиной возбуждения против курса Дюшена.
«Авторитет римской церкви, пишет ученый историк, скорее чувствовался, чем был точно выражен; чувствовался, во-первых, самими римлянами, которые со времени св. Климента ни разу не уклонились от исполнения своего долга пред христианским миром; чувствовался также и прочими, поскольку это чувство не сталкивалось со специальными интересами того или другого момента. Проявляя свой нравственный авторитет, римская церковь при полной неопределенности таких проявлений то содействовала, то становилась помехой заинтересованным сторонам. Пока она им не противоречила, у людей не хватало слов для выражения своего энтузиазма и уважения, какое она, им внушала, даже покорности, которую они считали для себя обязательной по отношению к ней. Во время же распри, как это обнаружилось, например, во времена пап Виктора и Стефана, прерогативы кафедры св. Петра становились менее бесспорны. Эти искрение слова не могли, конечно, снискать одобрения в лагере боевого ультрамонтанства.
Само осуждение книги произошло при довольно странных обстоятельствах. Она была издана с разрешения римской цензуры в 1906 г. С тех пор она выдержала пять изданий, была переведена на английский и испанский языки и очевидно получила очень широкое распространение. Церковная власть не возражала и не ставила для этого никаких препятствий. Но картина резко изменяется, как только возник вопрос о переводе курса на итальянский язык. Клерикальная газета «Unita Cattolica», издаваемая во Флоренции, повела ожесточенную кампанию против перевода и выпустила отдельной брошюрой памфлет на Дюшена. 10 кардиналов, 5 архиепископов и 30 епископов поспешили выразить его автору свое сочувствие. Весь этот шум показывает, что не со вчерашнего дня скоплялся какой-то горючий материал, для которого издание итальянского перевода «Истории древней церкви» Дюшена послужило искрой, производящей взрыв. Но, конечно, для непосвященного в тайны партийных отношений и распрей в среде католической иepapхии было бы рискованно на основании этого высказывать какие-нибудь догадки.
В русском обществе никогда не умирал интерес к вопросам религии и ее истории. Небольшая группа лиц, идущая навстречу ему и посвящающая свои краткие досуги переводу и редактированию выдающихся иностранных произведений религиозного характера, льстит себя надеждой, что их настоящий первый опыт будет встречен сочувственно русским читателем.
И. Попов.