Махлак К.А. Познаваемость Бога по имени и действиям и непознаваемость по природе. Преодоление Евномианской доктрины св. Василием Великим.

book_min

Автор:  Махлак К.А.

Название: Познаваемость Бога по имени и действиям и непознаваемость по природе. Преодоление Евномианской доктрины св. Василием Великим.   Мышление и вера. Св. Василий Великий против Евномия. Журнал «Начало», №8, 1999.

     Вопрос о познаваемости Бога, характере и границах того знания, которое мы можем иметь о божественном естестве, возник в результате арианских споров в IV веке. Основателем евномианства, по другому «аномейства» (неподобничества), был Аэций, в 356 году встретивший в Александрии и увлекший своим учением Евномия, позднее Епископа Кизического. Аномейская доктрина шла дальше арианской: «Отдельное от Отца бытие Сына, – пишет проф. А. Спасский, – за что боролся Восток, аномеи обращали в неподобие Сына Отцу по существу». (Спасский А. История догматических движений в эпоху вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени). Сергиев Посад, 1914). Евномий, ставший во главе этого течения, выдвинул собственное возражение против «единосущия» отстаиваемого православными, его теория и поставила с новой силой вопрос о богопознании.

Доктрина Евномия имела свое основание в попытке рационального раскрытия бытия Св. Троицы – попытке, построенной на разуме, а не на откровении узрения божественной природы. Евномий не был философом в полном смысле этого слова, т.е. не принадлежал ни к одному из философских течений своего времени, его ученость не шла дальше минимума философской терминологии, и ловкости в элементарной «технологии» мысли, но последовательность и присущая Евномию диалектическая «жилка» сделали из него серьезного противника. Питательной почвой мысли Евномия стал аристотелизм. «Из богатого аристотелевского понятия о Боге, – пишет проф. Спасский – Евномий берет самую отвлеченную часть… Бог Евномия не есть живое существо, даже не сущий, а простое сущее, лишенное всяких определений… Отличительным признаком божественного бытия, по Евномию, является его самобытность и независимость по происхождению. Божество есть сама нерожденность и его сущность заключается в нерожденности» (Там же. С. 356-357). Эти рассуждения встречаемые у Евномия близки к аристотелевским, вот как сам Аристотель определяет свой абсолют, он «есть вечная, и неподвижная и обособленная от чувственно воспринимаемых вещей сущность; …эта сущность не может иметь какую-либо величину, она лишена частей и неделима… с другой стороны… эта сущность не подвержена ничему и неизменна» (Мет.XII7 1073а 5-10).
Нерожденность как качество существа Божия указывает по Евномию на независимость, самобытность бытия Божия. Бытие Божие самобытно не единосущно ничему кроме себя, своему собственному бытию. Бог един, единственен, прост, несложен, не может быть рядопоставлен ни с каким иным бытием. Будучи по природе «Нерожденный», Бог не может родить, произвести из себя, иное себе существо (Сына), т.к. это нарушило бы Его единство, внесло бы сложность в Его простое Существо. Это значило бы противоречивое утверждение за одним и тем же «предметом» (Богом) двух противоречащих друг другу определений: нерожденность и рожденность, – это, по Евномию, нарушает законы формальной логики, которые он прилагает и к Божественному бытию. Всякое разделение Божественного естества так же невозможно, Оно – не делимо, делить его – значит утверждать Его изменяемость, и характер Божественной природы как нерожденной, тождественной самой себе, в этом определении уничтожался бы. Рождение невозможно еще и потому, что оно означает род предшествования одного начала в Боге другому, что вносит в Его простую природу временную последовательность, порядковую или числовую дифференцию, что невозможно. Учение о «внутреннем Слове», по которому Бог родил, во времени от вечности существовавшего Сына так же противоречивы, т.к. оказывается два нерожденных и совечных начала … Единосущее в трактовке Евномия абсурдно, т.к. одна и та же природа непосредственно не может воспринимать противоположные определения.
Подобная трактация вопроса Евномием происходит из того, что он не различал общую Отцу и Сыну природу и разные способы ее ипостасного существования, Отец – Нерожденный, Сын – Рожденный. Нерожденность для Евномия есть характер природы, а не ипостаси Отца. В Боге, по Евномию, мы можем утверждать либо полное единство Отца и Сына, не позволяющее говорить о их различии, либо их различие (Нерожденность Отца и Рожденность Сына), не позволяющее говорить о их сущностном, а значит и вообще каком-либо единстве. В первом случае уничтожается всякое различие между Рожденным и Нерожденным, во втором это безусловное различие уничтожает единство сущности. Сын не только не единосущ Отцу, но и не подобен, является иноприродным, противоположным по сущности Отцу, творением и порождением Отца, несуществовавшем прежде и созданным из небытия. Св. Дух является третьим по порядку и достоинству, что имеет основание в его сущности, отстоящей от природы Отца еще дальше Сына.
Для Евномия вопрос знания о Боге решался через само «устройство» бытия Божия, которое он усваивал Богу, т.е. гносеология вытекала из онтологии и наоборот. Евномий утверждал: «О сущности своей Бог знает не сколько не больше нашего. Нельзя сказать, что Ему ведома она более, а нам менее, но что знаем о ней мы, то же вообще знает и Он, и наоборот, что знает Он, то самое, без всякой разницы, найдешь и в нас» (Сократ Схоластик, Церковная история. М., 1996. С.173). Это характерный ответ для Евномия, знание Бога и знание любой другой вещи качественно не отличаются друг от друга. Ведь знать – значит знать сущность, т.е. нечто определенное, реальное и конкретное. Когда говорит о Боге, Евномий понимает сущность в значении «первой сущности» Аристотеля в смысле единого по числу, единичного, вместе с тем конкретного бытия (Категории I,5). Первая сущность «не сказывается ни о каком подлежащим», т. е. «сама по себе» не находится ни в чем; вторые сущности – это те, которые сказываются (т.е. раскрывают, являют) первую сущность. Первая сущность – это индивидуальный предмет, сама реальность, вторые сущности рода и вида, т.е. то, что мы говорим о первых. Бог – Нерожденный, – так Евномий определяет Его существо. Нерожденность для Евномия есть реальное и достоверное имя сущности, т.е. определение ее. Но Евномий нарушает в этом пункте логику аристотелевского различения сущностей на первые и вторые: нерожденность скорее вторая сущность, чем первая, т.к. сущность в первом смысле не может быть ничему противоположна, а в «нерожденности» есть оттенок противоположения рождению. Евномий сознавал это и доказывал, что нерожденность, несмотря на сам характер этого понятия, и не примышление и не «лишенность», т.к. вообще все представления о Боге (как положительное, так и отрицательное) вне самого имени сущности как Нерожденности не соответствуют ни чему реальному в Боге. Примышление или отрицательное определение Божественного Бытия суть, по Евномию, два вида наших догадок о Боге, подлинное же знание – узрение сущности Нерожденного.
Горделивое заявление Евномия о том , что он знает Бога лучше, чем он Сам знает Себя, т.е. наше знание о Боге полнее откровения Бога о Себе Самом – это как раз и рисует аристотелевское различение первых и вторых сущностей. Бог различается, но не Сам в Себе, т.к. Он един, а в категориях нашей мысли, которые не обозначают реальное различие в Боге. Эта схема легла в основу учения Евномия о богопознании.
Учение Евномия о познании раскрывается одновременно с его учением о Боге как о Нерожденном и критикой единосущия, утверждаемого православными. В свою очередь противоборство евномианской доктрине необходимо было оказывать во всех тех направлениях, где она заявила о себе. Подвиг формулирования православного учения по этим вопросам взял на себя и св. Василий Великий. Вопрос – как мы можем знать Бога, решаемый Евномием во вполне определенном ключе, св. Василий Великий переносит предварительно в плоскость темы « как познаем мы тварный мир?», т.е. вещи, которые видятся куда более доступными и понятными, чем природа Бога. Здесь св. Василий отталкивается от воззрений самого Евномия. Евномий полагал вслед за Аристотелем, что точность – истинность знания в соответствии понятия (имени) самому предмету, его сущности. Бог, творя мир, по Евномию, творческим «да будет» и наречением имени приводит сущность творимых вещей из не-бытия в бытие, имя (понятие) в этом случае есть сама суть тварной вещи, ее богозданный смысл-закон. Мир состоит из сущностей, которые есть осуществленные мирозиждительные имена, идеи Бога. Все это, конечно, по своему духу близко к аристотелизму, в котором абсолют-Ум ( или форма форм, мышление мышления, как называет его Аристотель) есть источник всякой оформленности (мыслимости и связности), через него происходит кореляция понятия и вещи, т.к. Ум сам по себе есть такая «вещь», которая всецело смысл (мысль), и вместе с тем такой смысл, который дан как чистая (логическая) вещь. У Евномия этих подробностей нет, но основные параметры такого комплекса идей налицо. Итак, сущность вещи заключена в ее имени, не в сложении звуков и букв, конечно, но ее логической структуре – раскрытости, «внятности» нашему мышлению, что позволяет знать мир с той же достоверностью, как его знает Сам Бог. Существуют, по Евномию, и имена не адекватные сущности вещи, примышленные – не отвечающие ее реальному существу, это плод заблуждения человека происходящий из ошибочного отождествления сущности с каким-либо ее отдельным не необходимым качеством.
Св. Василий Великий в своей критике взглядов Евномия решительно порывает с этими путами формально-логического видения мира и в особенности Бога, которыми так искусно действует Евномий. Сущностный монизм Евномия не может быть сочетаем с видением Бога как Живого и Свободного в своем творчестве Существа, что еще более важно, Личного Существа, открывающего Себя как Живую Личность, а вовсе не как логическую и сверх-мирную Силу – Ум, гарантирующий объективность нашей мысли о вещах. Бог не познаваем по Своей природе, сущность Божия остается недоступной, мы познаем Бога только из Его свойств, или по-другому – из его действий (энергий). Надо отметить, что и св. Василий пользуется аппаратом античной философии, и сущность, и энергия – понятия аристотелевской метафизики, но св. Василий, в отличие от Евномия, не занимается тем, что развивает безусловно богатый внутренний потенциал этих понятий, но описывает в них реальность присутствия Божия в Церкви, т.е. констатирует в них факт богообщения, но не конструирует бытие Божие в мысли и для мысли, это очень важный аспект, чувство которого разлито во всех возражениях св. Василия Евномию.
Бог не постижим по природе: «Я знаю, – пишет св. Василий, – что Бог есть, но что такое есть сущность Его, … сие выше разумения. Поэтому как спасаюсь? Через веру. А вера довольствуется знанием, «яко есть» Бог (а ни что такое Он есть )… Следовательно, сознание непостижимости Божией есть познание Божией сущности, и поклоняемся постигнутому не в том отношении, какая эта сущность, но в том, что есть сия сущность» (Св. Василий Великий. Творения. Т.III. Новый исправленный перевод при М.Д.А. М., 1911. С.283). «Я думаю, – пишет Капподокийский святитель, – что постижение (Божественной сущности) превосходит не только людей, но и всякое разумное естество. «Разумной» же я называю здесь тварную природу. Ибо Отец познаваем только Сыну и Св. Духу» (цит. по: Архиепископ Василий (Кривошеин). Богословские труды. Нижний Новгород. 1996. С.230-231). Бог не познаваем вообще для тварной природы, и только три божественные Ипостаси обладают знанием общей для Них природы. Однако Бог христиан есть Бог откровения, открывающий Себя человеку, а, значит, Ему возможно сознательно поклоняться и верить, вера и сознательное поклонение предполагает какую-то определенность в Боге, данную в опыте Богообщения. Евномий разрешал этот вопрос последовательно: Бог есть сущность, всякая сущность именуема, имя сущности Божией – Нерожденный.
С этих позиций евномиане выдвигали вопрос православным: «То ли чествуем что знаем, или то, чего не знаем. Если ответим: что знаем, тому и поклоняемся, у них готов новый вопрос: какая сущность поклоняемого? Если же признаемся, что не знаем сущности снова обращаясь к нам, говорят: следовательно поклоняетесь тому, чего не знаете» (Св. Василий Великий. Творения. С.282). Евномий считал, что всякое истинное познание есть знание сущности как в отношение вещей, так и в смысле познания Бога; в Боге, по Евномию, все – сущность. Св. Василий полемизирует с Евномием, трактует знание расширительно: «Мы говорим: слово «знать» многозначительно. Ибо утверждаем, что знаем Божие величие, Божию силу, премудрость и правосудие Его, но не самую сущность… понятие о Боге составляется у нас из многого нами исчисленного» (Там же). Св. Василий различает здесь в отношении Богопознания сущность Божию и действие или Свойство Божие. Это различие в простом божественном естестве св. Василий иллюстрирует рассмотрением мира тварного: «Слово «знание» простирается на многое, и познаваемым бывает иное относительно к числу, иное к величине, иное к силе, иное к образу бытия, иное ко времени происхождения, иное же относительно к сущности… Если спросят меня: знаю ли, что такое песок, я отвечу, что знаю; то с твоей стороны будет явной притязательностью, если тотчас потребует сказать и о числе песчинок. Здесь то же лжеумствование как если сказать «Знаешь ты Тимофея? Если Тимофея знаешь; то знаешь поэтому и его естество: но ты признался, что Тимофея знаешь; дай нам понятие о его естестве». А я и знаю Тимофея и не знаю его, впрочем не в одном и том же отношении, и не потому же самому: ибо не в том отношении не знаю в каком и знаю, но в одном отношении знаю, а в другом не знаю, знаю относительно к чертам лица и к прочим отличительным свойствам его, но не знаю относительно сущности. Так и себя самого в том же разуме и знаю и не знаю. Знаю себя кто я таков, и не знаю себя, поскольку не познаю сущности своей» (Там же. С.284-285). Знание многозначно, т.к. сам предмет знания сложен. «Вещи, которые при непосредственном воззрении ума представляются простыми и едиными, но при подробном исследовании кажутся разнообразными и многими, такие вещи, разделяемые умом, называются разделяемые одним примышлением, например, первая встреча (ума) говорит нам, что тело простое, но последующее размышление показывает, что оно различно, разлагая его примышлением на то, из чего оно составлено, на цвет и образ и сопротивление и величину и так далее» (цит. по: Арх. Василий (Кривошеин). С.232). Примышление, по св. Василию, более подробное и вторичное размышление над предметом, схваченным в первом движении мысли к своему предмету. Примышление есть процесс раскрытия того, что доставлено в акте мышления, или ощущения. «Св. Василий, – пишет о. Георгий Флоровский, – противопоставляет первичное и нерасчлененное восприятие предмета, обнаруживающее его для мысли и свидетельствующее его наличность и реальность, и вторичный умственный анализ, который и закрепляется в понятия и слова, – они строятся, «изобретаются» мыслью, но это не ослабляет их объективности» (о. Г. Флоровский. Восточные отцы IV в. М., 1992. С.72). Словом, в мире тварном различие усматриваемое умом, не наша выдумка, но реально соответствует природе познаваемого, не разрушая, однако, его единства. «Ум определяет предметы в их соотношениях и строит тогда новые понятия – отрицательные или положительные» (Там же). Здесь нужно отметить, что у св. Василия в рассуждении о характере тварного бытия присутствует мотив не сводимости любой тварной реальности:
а) всецело к своей природе, а значит к замыслу, прообразу вещи в Боге, она творится не только Богом, но человеческим «примышлением»;
б) всецело к «примышлению», т.е. вещь, тварная реальность не познается человеком «до дна» своего (что означало бы как раз познание сущности, на чем настаивал Евномий), не сводится без остатка к понятию имени.
Тварная реальность имеет в себе тайну, непостижимую глубину, что во многом закономерно, т.к. тварное есть замысел-дело-творение Непостижимого. Тварность синергична, она действие Божие, но допускающее, даже предполагающее действие человеческое (примышление), это то со-трудничество и рисует сущность бытия тварного, здесь мысль уже не укладывается в прокрустово ложе аристотелевского логицизма, и следующей в русле античной мысли Евномия.
И относительно нашего познания Бога, мы могли бы сказать, по св. Василию, нечто подобное. «Так же, как и в тварных вещах, – пишет арх. Василий, – мы различаем в Боге умственным действием Его непознаваемую сущность и то, что ее сопровождает и что является Его сущностью. Это во-первых, Его ипостасные свойства, как нерожденность, или же свойства общие для Божественной сущности, как нетленность… Оставаясь на этих различениях «по примышлению» мы применяем к Богу многочисленные именования, каждому из которых соответствует чему-то действительному и различному в Боге, но никаким образом не обозначает Его сущности» (арх. Василий (Кривошеин). С.233).
«Утверждаем, – пишет св. Василий, что знаем Божие величие, Божию силу, премудрость, благость и промысел, с каким печется о нас Бог и правосудие Его, но не саму сущность… ужели же все это имена одной сущности? и равносильны между собой в Боге… Или что ни скажем из этого вообразим сущность? Но действия многоразличны, а сущность проста. Мы уже утверждаем, что познаем Бога нашего по действиям, но не даем обещания приблизиться к самой сущности. Ибо хотя действия Его до нас нисходят, однако же сущность Его остается неприступною» (Св. Василий Великий. Творения. С.283).
«Скажешь ли ты «Бог», – пишет св. Василий, – ты обозначишь того же, кого ты помыслил посредствам других имен. Но если все имена прилагаемые Божественному естеству, и равносильны друг другу по обозначению объекта, но они по иному выражению направляют наш ум на одно и то же» (цит. по: арх. Василий (Кривошеин). С.234). Имена – наши знания о Боге, есть примышления; «Один из них, – пишет о. Георгий Флоровский, – говорят или свидетельствуют о Боге отрицание, «того , чего в Боге нет», через «отмену и запрет понятий чуждых Богу… Другие показывают, что есть, что подобает умопредставлять о Нем» (Там же. С.73). Как положительное знание о Боге, так и отрицательное (апофатическое) знание, не достаточно, чтобы выразить существо Божие вполне, и содержит частичную, хотя и действительную, истину благодаря присутствию в именах (положительных или отрицательных) Божественных энергий (а не сущности, как это трактовал Евномий). «Именование (Божества) носит указание некоторой надзирательной и действующей власти», – пишет св. Василий (цит. по: арх . Василий. С. 73), т.е. наше знание о Боге есть знание не природы, но действий Божиих. Даже имя Бог «ничем не выше прочих боголепных именований» (Св. Василий Великий. Творения. С.209). «Ибо от того что все утвердил, или все видит, именуется Бог (Там же. С.24). Это имя указывает на божественное действие, а не на существо. Понятие об энергии Божией употребляется св. Василием во множественном числе, что указывает на многочисленность действий и проявлений Творца в мире, в свою очередь множественность в Боге, открытая человеческой мысли через примышление противопоставляется простой (единой) Его природе – сокрытой и не познаваемой тварным разумением. Словом, Божественному бытию, по св. Василию, мы можем усваивать формально противоположные – противоречащие друг другу утверждения: с одной стороны, Бог познаваем, именуем по аналогии с тварным бытием, как действующий в мире, и такое различение – множественность в Боге реально. С другой стороны, Бог не познаваем, как Сущий Сам по Себе в Своем простом и едином существе. Но и тот и другой факт Божественной жизни Есть Сам Бог. Это тайна, которую не может вместить тварный разум, он может только описать эту тайну как бы из далека… «Не есть некий Многоименный Сущий, – пишет Капподокийский святитель, – потому что все имена взаимно относятся к одному и тому же. Ибо иное обозначается светом, иное лозою и иное пастырем, но будучи единым по своему подлежащему и единой простой и не сложной сущностью, Он в разных случаях по разному себя называет, преобразуя и применяя к себе именования, различающиеся друг от друга примышлением. Следовательно Он применяет к Себе разные имена согласно с различием Своих действий по своему отношению к тем, кого Он облагодетельствует» (цит. по: арх. Василий (Кривошеин). С.235).
Евномий заблуждался в том, что отрицал за Богом как Его Таинственную глубину – Неииследимость, полагая Его доступным разуму, поскольку Он есть сущность, в чем детерминировал Неприступного рассудком. В то же время он отрицал,что следует с необходимостью из первого, всякую тень свободы в Боге, Бог весь необходимость – сущность, Он определен Своей природой. У св. Василия в его опыте богословия Бог не только сущность, здесь Он не постижим , но и действие раскрытое по отношению к миру и человеку, позволяющее Его познать, делающим возможным само откровение, где Бог в свободе своей открывает Себя как Личность.. Познание действий, данное в примышлениях – единственный способ приблизиться к исследованию (вообще к причастию) Божественной природы: «Божие естество в отношении к тому, что оно есть само по себе, при всех примышляемых именованиях, как я рассуждаю, остается невыразимым. Ибо, познав благодетеля, судию благого, праведного и все сему подобное изучили мы разность действия, но через сие уразумение действований ни мало еще не можем познать само естество действующего. Ибо когда составит кто понятие о каждом из сих именований; тогда ни одно и то же понятие составлено ими будет и об имени и об естестве; а в вещах, о которых понятия инаковы и естество различно. Итак иное нечто есть сущность, к выражению которой и слово еще не найдено, и инаковое значение именований, какие даются сущности по какому – либо действованию или достоинству» (Св. Василий Великий. Творения. С.210).
В действиях мы познаем Бога, но сущность производящая действия не познаваема. Познаваемость Бога в энергиях не удовлетворение отвлеченного гносеологического интереса, знание Бога означает возможность причастия самой Божественной жизни, безусловно, познание не есть «информация» о Боге, но приобщение через действие божественному естеству, т.е. предполагает путь святости – обожения. Тождественность многих действий Троичного Бога неизменно указывает на единство Божества по природе. Св. Василий отстаивает и утверждает одновременно и простоту естества и Троичность Ипостасей – Лиц, и множество действий – именуемых в примышлении. Св. Василий объясняет это, могущее показаться парадоксальным состояние тем, что эти различия находятся вне существа Божия, поэтому когда речь идет об ипостасных различиях, или разных действиях единой природы, они не вносят в нее сложность, и она не теряет своей простоты и единства. Ведь сущность не состоит из Ипостасей и действий, они не являются ее частями, качествами, или акциденциями. Но Бог непостижимо во всей полноте находится и в единой и простой природе и в Ипостасях и в действиях, каждое действие есть действие всей Троицы. В каждом действии Бога во вне действует вся Троица, энергии сущности общие для Трех Лиц нисходят к творению и каждое из Лиц преподает это единое действие своим особым образом.
«Всякое благо, – пишет св. Василий, – нисходящее к нам от Божией Силы, все и во всех производящей благодати… Но вникай, от одного ли Св. Духа восприняв начало, подаяние благ таким образом нисходит к достойным, опять по указанию Писаний, веруем, что Единородный Бог есть начальник и виновник подаяния благ открывающихся в нас по действию Духа… Итак когда мы возведены к этой мысли… научаемся, что, хотя одной силою приводится все из не бытия в бытие, однако же и ею не безначально, но есть некая Сила нерожденно и безначально сущая, и Она – то есть вина вины всех существ» (Св. Василий Великий. Творения. С.53). Отец действует через Сына в Духе. «Все из Него, Им и к Нему» (Рим.II,36) – таков образ откровения Св. Троицы в мире. Говоря о самих Троических именах, указывающих на образ бытия Бога в Себе, мы должны помнить, что «и они говорят о Боге применительно к нашим умонастроениям и понятиям… не раскрывая до конца тайны внутри божественной жизни. Ведь Божественное Отечество и Сыновство несоизмеримы с человеческими отношениями, в уяснении этих понятий мы должны ограничить аналогию Богоприличной мерой – так что и здесь остается некая приблизительность и применительность» (о. Георгий Флоровский. С.74).
Св. Василий в усмотрении того, что действие находится вне природы, подчеркивает свободу Бога как Лица – Личности, размыкая границы только в пределах разума данного богопознания каким его полагал Евномий. Действительно, либо безоговорочное утверждение простоты в Боге лишает нас перспективы встречи с Богом Личностью открывающего себя в истории, историческом опыте богообщения в Церкви. У Евномия Бог – понятие, «Бог философов и ученых». Он не представлен как действующий в истории, иначе утверждение множественности приведет к грубому представлению о делимом и составном Боге как сумме разрозненных и противоположных друг другу природ. «Если мы хотим сохранить понятие простого и не имеющего частей, то мы или ничего не будем говорить о Боге кроме о Его нерожденности и откажемся называть Его невидимым, неизменным, Творцом, Судьей и всем, что мы ныне приняли для Его славословия, или, если мы принимаем все эти наименования, то как мы станем поступать? Отнесем ли мы их к сущности и тем самым низведем Его и покажем не только сложным, но и составленным из не подобных друг другу частей, потому что каждое из этих именований означает нечто иное от другого? Но нет, мы Будем понимать их как находящиеся вне сущности» (цит по: арх. Василий (Кривошеин). С.239). Оба пути заводят в тупик, отдаляя от истинного познания, возможность которого в том, что Бог всегда больше того, что мы о Нем знаем и можем знать. Вместе с тем Бог нисходит из Своей не познаваемой сущности в действии, к которому мы примышляем имя, и примышление здесь не субъективный акт человеческого интелекта, но то действие, «по средствам которого мы различаем в Боге Его сущность и Его действие, скорее говорит о движении Бога в котором Он, оставали недоступным и единым в своей Сущности, умножат себя и нисходит к нам в своих энергиях…» (арх. Василий (Кривошеин). С.240).
Само наше познание имеет основание и достоверность в нисхождении Бога к Своему творению. Мы не познаем в Боге того, что Он нам не открыл, познание не опирается, таким образом, на необходимость, как для Евномия, строящего свои рассуждения в русле античной мысли, где познаваемо только то, что необходимо, т.е. всецело дано нашей мысли – например, «сущность». Поэтому усмотрение действий и ипостасных идиом вне сущности означает, что здесь наше знание опирается на свободу, на свободное, не необходимое отношение к «предмету», такую «данность» его, которая не предполагает обладания, другими словами, наше знание о Боге раскрываемое в смысле примышления к энергии сущности, держится только снисхождением Непознаваемого Творца с одной стороны (Бог свободен в своем нисхождении и как Творец и как Спаситель), и со стороны человека доверием – верой, к которой нет иных естественных или объективных причин, кроме опыта общения с Живым Богом в Церкви – Теле воплощенного Бога. Где наша вера соприкасается с Божественным снисхождением, там рождается знание – это смысловой центр схемы «действие – примышление».

К.А. Махлак

 




 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.