Уайт Дж. Cексуальные грехи.

Алое письмо

К оглавлению
Святой Августин писал: «Ради себя я любил себя, и я достиг точки, где мы встретились, чтобы наслаждаться нашей любовью, и я оказался счастливо скован путами страдания настолько, что меня можно было жечь раскаленным железом ревности, подозрений, страхов, гнева и ссор».
Однажды я предпринял наивную попытку классифицировать людей, вступивших во внебрачные сексуальные отношения, подобно тому как орнитологи классифицируют птиц. Позже я отказался от этой затеи, ибо тех, кто нарушает супружескую верность, классифицировать невозможно. Они могут быть старыми и молодыми, доброжелательными и бессердечными, развитыми и незрелыми, грубыми и утонченными, эгоистичными и великодушными и даже, если можно так выразиться, духовными и плотскими. Если и следует делать различия, то мы должны различать не людей, а их установки, ориентирующие их на то, что они делают.
Любой человек, состоящий в браке, может совершить прелюбодеяние. Совестливо бичующий себя пуританский проповедник из Хоутона, написавший «Алое письмо», также был способен на это, как Казанова или Дон-Жуан. Иудеи, католики, квакеры, пятидесятники — все могут совершить супружескую измену; оправданием могут служить и деловые контакты, и «новая» философия, а местом действия — и автомобиль, и офис, и дом, и церковная контора.
Вы не сможете различить прелюбодеев по социальному положению, цвету кожи или вероучению, вы можете это сделать только по их установкам. Некоторые подавляют свою совесть и позволяют, как поганкам, разрастаться мотивам самооправдания, кто-то смеется и пытается сделать вид, что ничего особенного не произошло. Другим не хватает мужества отказаться от прелюбодеяния, они трепещут при одной лишь мысли, как бы не оскорбить отказом своего любовника. Эти порабощены ужаснее всего.
Одни чувствуют прикосновение Божьего перста и, раскаиваясь, искореняют свои пороки. Другие (когда я думаю о них, во мне воспламеняется гнев) утверждают, что грех — это добродетель, что адюльтер — только грязное слово, пачкающее нечто прекрасное. По их мнению, это трусливые и ограниченные религиозные лицемеры сделали так, что прелюбодеяние стало выглядеть чем-то нечистым.

Новые прелюбодеи и сексуальный взрыв
Я называю таких людей «новые прелюбодеи», хотя их философия является столь же древней, как сама история философии. Недавно был опубликован ряд книг об альтернативах браку, выражающих точку зрения «новых прелюбодеев».
Американский этнограф и социолог Маргарет Мид задолго до этого высказала мысль: мы усваиваем «последовательную моногамию». И сегодня с той же серьезностью Олвин Тоффлер утверждает в своем бестселлере «Столкновение с будущим», что переезжающие с места на место администраторы крупных фирм перестанут возить с собой семьи, если продвижение по службе потребует их перевода в другое место. Новые семьи, таким образом, должны стать «предполагаемыми» удобствами для продвигающегося по службе администратора. Вместо того чтобы найти ему подходящий дом, компания должна будет подыскать подходящее семейное окружение — жену и детей, похожих на прежних, которых он оставил.
Новые прелюбодеи беспокоят меня по двум причинам. Прежде всего, они с презрением выбрасывают в мусорную корзину древние устои. Их высокомерие коробит. Им нет дела до того, что эти устои люди испытывали веками, доказывая их ценность! По их мнению, нормы, уместные раньше в менее сложных культурах, неприемлемы в наш изощренный век. Они холодно твердят: «Да, мы спали вместе, потому что хотели этого, и не считаем нужным это скрывать. Я должен быть честным перед собой. Я хочу быть самим собой». Их пример показывает, что если мораль обусловлена внутренним «я», то это фактически исключает проявления того «я», каким я в действительности являюсь.
Эти мысли подводят меня ко второй причине. Новые прелюбодеи огорчают и смущают меня своей новой речью. Иногда они используют старые слова, но придают этим словам новое значение.
«Честность», например, во все времена означала ответственность человека за свой выбор, неприятие им скрытности и лжи. Теперь это слово означает еще и «разрушение фальшивых фасадов», чтобы все видели, каковы мы «в действительности».
Если бы только в этом заключалось новое значение честности, я был бы очень рад. Многим из нас не удается быть честными в этом более глубоком смысле. Но опасность состоит в том, что та же самая «честность» часто служит только прикрытием для эгоизма, грубости и жестокости. Если я считаю ваше лицо безобразным и оно мне не нравится, означает ли это, что, для того чтобы быть честным перед самим собой, я должен сказать: «Вы мне не нравитесь. Ваше лицо — уродливо!»?
По-настоящему любящий человек никогда не обратит внимание на дефекты вашего лица. Любовь не способна оскорбить или причинить боль, если только эта боль не целительна. Любовь выше честности.
Честность — только одно из многих клише сексуального новояза. Так значимое становится бессмысленным. Если вы вступили в интимные отношения с соседом или соседкой, то можете ходить с высоко поднятой головой и с чувством морального превосходства. То, что вы сделали, — нравственно. Ведь это может способствовать утверждению вашего «я» или может быть «средством личностного развития» вас обоих. Примерно так говорят «новые прелюбодеи», разъясняя, что поделиться с кем-то сексуальным опытом — значит обрести половую зрелость. Когда люди используют такие аргументы, я вспоминаю едкие слова апостола Павла: «Слава их — в сраме» (Фил. 3:19).
Остерегайтесь оказаться обманутыми риторикой. Я жил в Лиме в 1964 году, когда президент Франции генерал де Голль посетил Перу. Позади прекрасного города, уютно расположившегося у подножия высоких гор, розовела уродливая опухоль ветхих развалин. Из любой точки города можно было видеть трущобы, где царила неописуемая нищета, где головорезы и политические эмигранты скрывались от полиции.
Перед самым визитом де Голля трущобы вдруг засверкали белизной в лучах полуденного солнца. Развалюхи и лачуги за ночь были превращены в сверкающие чистотой причудливые строения, подобные тем, что стоят в Диснейленде. Для этого была задействована армия маляров. Только с близкого расстояния можно было увидеть, что побелены лишь стены, обращенные к городу. Трущобы оставались трущобами.
Мы можем «обелять» адюльтер, ссылаясь на новый сексуальный взрыв, но при этом мы не сможем ничего изменить по существу. Если же мы хотим очернить моногамию, называя ее «болезненно жесткой» или «нереалистически ограничивающей», то мы будем только потакать академической клевете. И ни клевета, ни обеление не помогут нам видеть вещи такими, какими они являются на самом деле.
Наша цель в сексе есть нечто большее, чем достижение свободы. Но прежде чем узнать, что говорит Библия о прелюбодеянии, давайте рассмотрим, на что в действительности направлена новая сексуальная свобода. Не будем беспокоиться о тщательном анализе новояза, который я назвал «академическим отмыванием». Мелвин Мэддокс верно схватывает суть проблемы. Свобода детерминируется чем-то внутри нас, а не внешними правилами.
Джо может чувствовать себя свободным, вступив в интимные отношения с Мэри, женой его друга-соседа. И Мэри может считать это «обогащающим» и «ведущим к зрелости» опытом. Но для того чтобы система таких отношений работала, для жены Джо и мужа Мэри должны быть созданы законы более жесткие, чем законы Моисея.
Пытаясь игнорировать традиционную мораль, Джо и Мэри создали новые моральные абсолюты, более трудные в реализации, чем библейские. Если, например, мы решим, что супруги, состоящие в законном браке, могут вступать в сексуальные отношения со своими друзьями, то мы должны предъявить им новые требования. Мы освободим их в одних аспектах только для того, чтобы ограничить в других.
Если Мэри считает «нормальным» («полезно для здоровья», «ведет к зрелости», «обеспечивает глубинную самореализацию») поделиться своим сексуальным опытом с соседом, следовательно, ее мужу Джиму также необходимо «быть зрелым» в этом вопросе и не давать волю примитивному чувству гнева собственника.
Таким образом, мы добавили новые заповеди, отдав их на съедение ужасным древним соблазнам: не должно быть ревнивым, не должно быть собственником своего мужа (или жены). Напротив, следует одобрять прекрасный прогресс «возмужания», когда твой супруг подпадает под обаяние соседки Мэри.
Все мы живем в моральном пространстве независимо от того, признаем это или нет. Мы любим, мы чувствуем, мы ненавидим. Правильно понимаемые Божьи законы ведут нас к свободе, а не к рабству. И любая попытка изменить эти законы ограничит, а не увеличит нашу свободу. Игнорируя их, мы столкнемся с конфликтом между окружающей действительностью и миром наших чувств.
Та свобода наиболее истинна, которая больше всего согласуется с нашей подлинной природой; а наша подлинная природа — та, которую создал Господь, и задумана она так, чтобы пребывать в гармонии со Вселенной, внутри которой Он ее расположил.

Три вида супружеской измены
Новые прелюбодеи — это не только те, кто оправдывает прелюбодеяние. Довольно распространена ситуация, когда мужчина говорит мне: «Доктор, я не испытываю никакого чувства греха, когда мы вместе. Я люблю ее». Он смотрит мне прямо в глаза. Честность на его лице отражает его сердечную искренность. Он любит ее. И он действительно не испытывает чувства греховности, когда они вместе — в постели или вне ее. «Я чувствую свою греховность только по отношению к жене».
Тогда я вопрошаю: «Ты любишь ее. Но что это означает для тебя? Что есть любовь? Сексуальное желание?» «Нет, док. Не то. Гораздо больше, чем это. Она понимает меня, док. Она позволяет мне чувствовать себя человеком. Она слушает меня, когда я говорю. Она не смеется надо мной. Она привлекательна, но не только. Я никогда не чувствовал чего-то подобного к своей жене или к любой другой женщине».
Среди греческих слов, описывающих любовь, наиболее известны три: «эрос» («сексуальная привлекательность» или «влюбленность»), «филиа» («братская любовь») и «агапэ» (термин, описывающий уникальное качество духовной любви).
Эрос и филиа основаны на привлекательности. Только агапэ вырастает из самой природы любви — той специфической природы, которая вызывает у любящего чувство обожания даже к крайне непривлекательному для других человеку. Различие между эросом и филиа, с одной стороны, и агапэ, с другой, огромно. Иисус любил прокаженного потому, что был и остается самой любовью. Его любовь — не ответная реакция на какие-то внешние черты калеки. Это было бы состраданием, а не любовью.
Вы испытываете эротическую любовь к мужчине или женщине, которые привлекают вас сексуально, в которых вы «влюбляетесь», и филиатические чувства — к мужчине или женщине, чья личность вызывает у вас глубокое уважение и симпатию. Оба вида любви являются вашей реакцией на определенные черты в привлекающем вас человеке.
Эрос и филиа, объединенные друг с другом, создают предпосылки хорошего брака. Но когда к эросу и филиа добавляется агапэ, возникает брак, который не может разрушить никакая сила.
И эрос, и филиа могут нарушить священную клятву — обязательство. Эрос, привлекающий меня к моему мужу, позднее может привлечь меня к другому мужчине, к которому я могу начать испытывать вдобавок и филиатическую любовь. Или же филиатические чувства к женщине, находящейся на приеме в моем офисе, позднее могут соединиться с эросом.
И по мере того как растут оба эти вида любви к этой женщине, убывает моя любовь к жене. Но эрос и филиа всего мира не могут оправдать измену клятве. Измена клятве есть измена человеку. В измене греховно не совокупление, а воровство и обман.
Никогда в своей жизни я не пробовал ничего более восхитительного, чем форель, выловленную браконьерским способом. Когда село солнце, мы приготовили ее на огне, разожженном из плавника, и сине-зеленые волны накатывали на каменистый берег. Но наше наслаждение браконьерски добытой форелью не делало само браконьерство добродетелью. Столь же мало эрос и филиа (или их сочетание, называемое «любовью») оправдывают вероломство адюльтера.
«Но доктор! Это чувство не может быть дурным, потому что оно прекрасно! Это чувство, которое меня поглощает, не может быть злом». Привлекательная молодая женщина сидит в напряженной позе на краешке кресла, теребя туго повязанный шейный платок.
Является ли истинным то, что эта женщина ощущает как нечто прекрасное? Насколько можно доверять чувству прекрасного, когда оно приводит к тому, что мы рискуем своей жизнью и жизнью других людей? Не с того ли начинается беда? Не потому ли женщина, увидевшая, «что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание» (Быт. 3:6), была обманута своими чувствами («Адам, дорогой, все должно быть в порядке. Оно так дивно на вкус»), подтолкнувшими ее к выбору смерти.
«Есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их — путь к смерти» (Прит. 14:12). Нет, дорогая леди, я точно знаю, что вы чувствуете, но вы заблуждаетесь. Ваши чувства изменили вам.
Поймите, что добродетель (если это действительно добродетель) кажется нам прекрасной. Даже в страдании она наполняет человека наслаждением, по сравнению с которым другие удовольствия становятся дешевыми подделками. Но из того, что все добродетельное радует наше сердце вдвое, не следует, что все, что нас радует, все, что считаем прекрасным, является добродетельным.
«Но, доктор, мой брак не удался. В нем мне абсолютно нечего терять. Будьте уверены, меня не обвинят в том, что я делаю». Сорокалетняя Джоан, мать троих детей-подростков, была воспитательницей в детском саду. Но она мечтала о стабильном доходе и избавлении от посменной работы. Джон, ее муж, напивающийся по любым праздникам, постепенно превратил их совместную жизнь в сущий кошмар (так, во всяком случае, казалось Джоан).
Джоан не могла точно припомнить, когда она поняла, что он алкоголик. Случилось ли это после автомобильной катастрофы? Или тогда, когда он исчез из дому на несколько дней? Большинство случаев, связанных со скандалами на вечеринках, когда Джона буквально вносили в машину на руках, могли и не отложиться в ее памяти. Но были другие, которые не забывались. Такие, как телефонный звонок разгневанной неизвестной женщины; постоянно неоплачиваемые счета; многократные увольнения со службы; отказы в кредите в магазинах; периоды, когда в один месяц в доме отключали сразу и свет, и отопление, и телефон; случаи, когда дети забивались в угол и плакали не потому, что были голодны, а потому, что папа ломился в дверь маминой спальни; и, наконец, когда первый раз, придя на работу с синяком под глазом, она сказала, что споткнулась о детскую игрушку, спускаясь в подвал.
Когда Джоан решила прекратить все это, она пошла за помощью к местному наркологу. Поддерживали ее и советы пастора Билла. Через него она пришла к Христу, а точнее — нашла реального человека, который стал ее Спасителем и Владыкой.
Пастор Билл участливо выслушивал ее горькие и смущенные признания. Он мало говорил, но его беседы учили ее стойко переносить неудачи, придавали ей силы и наполняли желанием жить.
Однажды ее поразило то, что у пастора Билла — человека, который привел ее к Христу, у сильного, надежного, мудрого пастора Билла — были, оказывается, свои проблемы. У него была прикована к постели парализованная и раздражительная жена; ему необходимо было ухаживать за домом, готовить пищу. И это помимо многочисленных церковных обязанностей. Он не просил о сострадании. Он лишь хотел, чтобы она знала, что каким-то необъяснимым образом ее присутствие на еженедельных проповедях помогало ему так же, как проповеди помогали ей. Она была рада это узнать и даже стала молиться за него, чтобы ответить добром на добро. К своему удивлению, она вдруг поняла, какое это счастье — разговаривать с ним, знать, что она может вернуть ему тот заряд сил, которые он отдал ей.
Начавшись с просьбой о помощи и избавлении от страдания, их отношения приобрели характер взаимной поддержки, стали источником взаимного молитвенного ободрения. Мужчина и женщина почувствовали, что черпают друг в друге силы, способные противостоять их семейным трудностям. Так признательность и уважение переросли в дружбу, а дружба — в любовь.
Шаги, углубляющие эту любовь и ее физическое воплощение, не имеют большого значения. Важно то, что оба партнера после сердечных исканий решили, что они не делают ничего предосудительного. Это были такие отношения, которые полностью отсутствовали в их браках. Это был союз, подразумевающий иное качество отношений. Тот, кто не оказывался в их обстоятельствах, не имеет права судить их.
Джон отказался разводиться с Джоан, и единственное, что она могла сделать, — это вести дом и воспитывать детей. Билл остался с женой-инвалидом. Никто, как они считали, не знал об их отношениях.
Детали двух этих рассказов различны, но суть их одна. Во многих конкретных случаях чаще всего фигурируют ворчливая жена, грубый муж и неверный супруг (который «никогда не понимал меня»). Осудив эгоизм тех, кто ищет сексуального общения вне брака, мы можем утверждать, что внебрачные отношения многих людей могут быть оправданны в том случае, если их брак — не более чем идущая на пользу им обоим условность или практичное семейное партнерство.
Люди, вовлеченные в такого рода отношения, хотят, чтобы к ним применяли иные мерки. Ведь их особые обстоятельства лежат за пределами жестких законов. Их браки исчерпали себя, они сохранялись лишь «ради блага детей» или потому, что по той или иной причине о разводе не могло быть и речи. И поскольку поддержка внебрачных отношений каким-то образом сохраняет существующее положение вещей и оберегает самих партнеров, постольку это кажется оправданным. То, что было бы грешно для людей вообще, становится добродетельным для людей, испытывающих трудноразрешимые семейные проблемы.
В подобных аргументах есть, правда, ряд моральных аспектов. Какого масштаба семейные трудности оправдывают адюльтер? Где находится та точка отсчета — от эмоционального теплого здорового брака до холодного и враждебного, которая оправдывает внебрачные отношения? Если Джоан подвергается избиениям (она дважды пыталась уйти от Джона, но он возвращал ее своими слезными обещаниями измениться), если ее постоянно осаждают кредиторы, если она извелась от лжи, устала от грубого обращения с ней и отвратительного поведения мужа, то кто, если не она, может быть в данной ситуации оправдан?
Если у вас есть хоть какие-то чувства, то сейчас вы должны либо рассердиться (возможно, на меня), либо испытать страдание. Я не знаю, сталкивались ли вы с изменой или людьми, ее совершившими. Но если это так, то вы будете стонать и плакать на протяжении нескольких лет от безнадежности, страха, подозрения, горечи и безысходного страдания, запутавшись во внебрачных отношениях.
Однако я — врач. Я должен проявлять сострадание, но не должен лгать. Я не могу притворяться, говоря пациенту, что рак — это не рак. Поступать так — не значит сострадать, потому что это — предательство. Это измена моей профессии и пациенту, который пришел ко мне с доверием. Именно поэтому я не могу притворяться, утверждая, что супружеская измена может быть оправдана трагическими обстоятельствами, которые к ней привели. Мое дело — не судить. Мое дело — сказать все как есть и, если попросят, постараться помочь.
Для этого необходимо нечто большее, чем цитирование седьмой заповеди: «Не прелюбодействуй». У меня нет намерения защищать седьмую заповедь. Она в этом не нуждается. Библия объясняет, почему адюльтер греховен. Я уже коснулся одной из причин — измена клятве, нарушение пожизненного договора. Это относится и к христианам, и к нехристианам. Общество, где брачные договоры могут включать в себя новые пункты, добавляемые по прихоти каждой из сторон, обречено на деградацию.
Но для христиан этот вопрос совершенно ясен. Брак отражает отношение между Христом и его Церковью (Еф. 5:25-33). Представьте, что Христос предавался бы прелюбодейству только потому, что была бы доказана неверность его невесты — Церкви (как это часто с ней бывало). Не правда ли, для христиан этим сказано все?

Почему кипит вода?
То, что ученые бихевиористской ориентации предпочитают называть «внебрачными отношениями», имеет различные толкования. Я приведу разъясняющие цитаты, помня при этом, что, когда мы думаем, будто объясняем поведение человека, нам в действительности удается описать лишь один из его аспектов.
Спрашивать, почему человек подвержен прелюбодеянию, все равно что спрашивать, почему кипит вода. Я не могу вам дать простой ответ на этот вопрос. Итак, почему кипит вода в чайнике? Я могу предложить различные разнопорядковые суждения. Например, можно сказать: «Она кипит потому, что при достижении температуры в 100° и при нормальном атмосферном давлении вода начинает превращаться в пар». Но я не объяснил, почему кипит вода. Я только описал то, что происходит, когда температура воды достигает 100°. Я мог бы дать более сложное описание этого процесса, включающее в себя превращение энергии и отношения между молекулами воды и пара, но при этом я бы опять-таки описывал явление, а не объяснял его.
С другой стороны, я мог бы сказать: «Вода кипит, потому что я поставил ее на плиту». Это был бы иной уровень объяснения по сравнению с научным. Все зависит от того, о чем я спрашиваю, говоря «почему».
Я упомянул об этом, потому что при объяснении сексуального падения в физиологических или психологических терминах скрытно присутствует то, что известно в науке как детерминизм. Наука построена на отношениях причины и следствия, на той идее, что причина «А» автоматически приводит к результату «Б». Если я уроню фарфор на цементный пол, то пол послужит причиной того, что фарфор разбился. Но при объяснении поведения человека мы не должны допускать того, что в определенных обстоятельствах прелюбодеяние неизбежно так же, как разрушение фарфора при ударе о цементный пол. Это было бы справедливо, если бы мы потеряли контроль над своим поведением. Но мы полностью ответственны за то, что мы делаем. Ведь мы не машины.
Почему же тогда я обращаюсь к психологии адюльтера? Я это делаю потому, что это может помочь нам понять, почему для одних людей это большее искушение, чем для других. А понимание откроет нам дверь к состраданию.
Предназначение секса — положить конец одиночеству. Это — мост к общению и братству. Общение (близость, интимность, познание и возможность быть познанным, любовь и возможность быть любимым) — сложная жизненная структура, для развития которой требуются годы. Общение это возникает как хрупкое и прекрасное растение, чутко реагирующее на внешние условия. Оно вырастает в крепкое дерево с глубокими корнями, чтобы противостоять засухе и урагану.
Тем не менее мы знаем, что во многих браках нет того общения, которое можно было бы уподобить крепкому дереву. Дерево не выросло. Глубинные потребности обоих партнеров не удовлетворяются. И в сердце каждого из них существует потребность найти то, в чем он истинно нуждается.
Что может быть естественней поиска вне брака того, чего в нем нет? И несмотря на то что главным образом физический аспект секса занимает наши мысли, когда мы думаем об адюльтере, он часто играет менее важную роль, чем чувства людей, в него вовлеченных. «Это не физический секс, — сказала мне одна женщина. — Я поняла, что он действительно заботится обо мне. Он сделал так, что я почувствовала свою ценность и нужность кому-то. Когда мы вместе, я никогда не бываю одинокой». Таким образом, на месте невыросшего дерева принялось новое растение. В ответ на глубинное стремление познать другого и быть познанным им.
Потребность человека в близости может возникнуть в различных обстоятельствах. Длительная разлука, смерть мужа (или жены), развод — все это может стимулировать ее. Значит, есть обстоятельства, которые влияют на возникновение внебрачных отношений.
Но возникают вопросы. Всякий состоящий в браке человек время от времени переживает продолжительные периоды одиночества. Многие проходят через развод или смерть супруга, не прибегая к адюльтеру. Почему же одни люди подвержены прелюбодеянию, а другие нет?
Убеждения в добродетельности или греховности адюльтера, видимо, не столь важны, как нам часто кажется. Сами убеждения могут сильно меняться под давлением потребности. Но даже если они остаются неизменными, человек может чувствовать себя несчастным, испытывать угрызения совести из-за отношений, от которых он не может отказаться.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.