Автор: Филон Александрийский.
Название: Против Флакка[1].
Страницы по 3 абзаца: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | Прим
1
Вслед за Сеяном[2] преследование евреев продолжил Авилий Флакк. Правда, обидеть весь народ, как сделал тот, он оказался не в силах, ибо не обладал могуществом Сеяна, но уж тех, до кого добирался, терзал страшно, не разбирая, кто перед ним. Впрочем, даже если его нападки казались избирательными, то распространялись на всех, главным образом благодаря искусству Флакка, а не силе, ибо если человек по природе своей деспотичен, но слаб, ему на помощь приходит изобретательность.Так вот, этот самый Флакк, принадлежавший свите Тиберия[3], был назначен наместником Александрии и Египта после кончины своего предшественника Ибера[4]. Он обладал многими приметами исключительной натуры: настойчивостью, упорством, острым умом, последовательностью в решениях и поступках, готовностью к беседе и способностью увидеть за словами суть дела. Он быстро входит во все дела египтян, а ведь они весьма сложны и запутанны, так что даже те, кто был посвящен в них с давних пор, вникали с трудом. Помощников у него было без счета, ибо даже мельчайшего дела не оставлял он пристальным своим вниманием, так что не только превзошел всю эту премудрость, но вследствие своей вдумчивости и деловитости сам стал наставником своих недавних учителей. Считать доходы и распоряжаться ими он умел отлично, но не в этих делах, важных, конечно, и необходимых, проявлялась властная его натура, а сам он откровенно являл все признаки личности сильной и царственной: держался он с большим достоинством и важностью, ибо гордость в высшей степени украшает правителя; разбирал вместе с высокопоставленными лицами только значительные дела; осаживал не в меру кичливых; не допускал, чтобы всякий сброд объединялся для противостояния властям; запретил сообщества и союзы, где жертвоприношенья были только прикрытием пирушек и дела решались на пьяную голову, а всех участников взнуздал как следует.
Потом, когда его трудами и город, и вся страна исполнились законопослушания, он принялся мало-помалу, но тщательно и неуклонно подтягивать армию: муштровал пехоту, конницу, легковооруженные войска; внушал полководцам, что, отбирая жалованье у своих воинов, они толкают их тем самым на разбой и грабежи; каждого воина учил исполнять свой долг в соединении с заботою о том, что он стоит на страже мира.
2
Мне могут ответить: “Да что ты, почтенный, ума решился? берешься человека обвинять, а сам не приводишь ни единого обвинения, сплетая вместо этого венок славословий!” О нет, досточтимый друг, я вовсе не сумасшедший и не какой-нибудь глупец, неспособный рассуждать последовательно и разумно. Да, я славлю Флакка, но вовсе не затем, чтобы соблюсти приличье, но для того, чтобы представить его порочность в самом ярком свете; ибо простительно, когда человек заблуждается, не зная правильного пути, но тот, кто сознательно преступает закон, тот не имеет права на защиту, но предстает перед судом совестя уже приговоренным.
3
Флакк был у власти шесть лет, и первые пять лет, пока Тиберий был жив, он хранил мир и правил столь деятельно, что превзошел всех своих предшественников[5]. Но на шестой год, когда Тиберий скончался и скипетр самодержца достался Гаю[6], Флакк стал выпускать из рук бразды правленья — или потому, что скорбел по Тиберию (а то, что он горевал по умершему как по самому близкому человеку, было ясно: унынье, слезы, ручьями бегущие из глаз, как будто из открывшихся в них источников); или потому, что питал неприязнь к преемнику Тиберия из-за глубокой преданности его родным, а не приемным детям; или потому, что вспомнил, как вместе с другими нападал на покойную мать Гая[7], когда ей предъявляли обвиненья, ставшие причиной ее гибели, и страх перед расплатой заставил его забыть служебный долг.Впрочем, какое-то время он крепился, еще не выпуская вожжи из рук, но когда он узнал, что внук Тиберия и дольщик верховной власти[8] убит по приказу Гая, то просто рухнул, сраженный этим роковым несчастьем, лежал, не размыкая уст, я хуже того — рассудок совершенно отказался ему служить. Покуда мальчик был жив, Флакк не терял уверенности, но смерть Тибериева внука разрушила все его надежды, и последним упованием осталась помощь Макрона[9] (с ним Флакк был дружен), всемогущего приближенного Гая, который внес значительную лепту в борьбу Гая за власть и неустанно искал ее сохранения, ибо Тиберий неоднократно намеревался убрать Гая с дороги (мол, нрава он скверного и не рожден для власти; к тому же Тиберий боялся, что за его, Тиберия, смертью неотвратимо последует смерть внука), Макрон же всякий раз рассеивал подозренья Тиберия и превозносил Гая: мол, он прямой, чистый, щедрый и, разумеется, признает все преимущества двоюродного брата, так что, пожалуй, охотно уступит ему всю власть или, во всяком случае, главенство. Тиберий, поддавшись, сам не заметил, как примирился с присутствием того, кто был смертельным врагом и ему самому, я внуку его, и всему дому, и собственному своему ходатаю Макрону, и всему роду человеческому. Ибо Макрон, увидев, что Гай переступил границы дозволенного и движим лишь собственными необузданными порывами (к чему угодно и какими угодно), стал вразумлять и увещевать его, думая, что перед ним все тот же Гай, что и до кончины Тиберия,— послушный и добрый, но за непомерную свою благонамеренность этот несчастный заплатил сполна: от него избавились вместе со всем домом его, женой и детьми как от тяжкого груза и докуки. Ибо всякий раз, завидев Макрона, Гай говорил: “Сотрем улыбку с уст, потупим взоры — идет наставник, поборник прямоты, новоявленный воспитатель зрелого мужа и самодержца”.